Намче - Айленд Пик BC

Погода стоит отличная ровно до середины дня и у нас уже установился более-менее стабильный график движения. Выходим с рассветом, а около двух-трех часов дня, когда туманы начинают затягивать все вокруг, становимся на ночлег. После обеда - легкая прогулка куда-нибудь на гору в надежде, что распогодится закат. А после ужина - закупориваемся поплотнее в спальники и гоняем чаи с имбирем, книжкой и минскими карамельками. В комнатах здешних фанерных гестхаусов почти так же холодно как и в палатке.

По дороге в Чукхунг встретили пожилых поляков, которые приехали специально на годовщину смерти знатного польского альпиниста Ежи Кукучка, совсем недалеко от входа в деревню на фоне южной стены Лхоцзе, где он погиб 25 лет назад, стоит памятный чортен.

В Чукхунге начинается самое интересное - Ама Даблам стоит вот прямо тут - через реку от нас, за ней еще большой цирк в ярких снежных кружевах, как накрахмаленные. А еще левее - стена Нупцзе во главе с Лхоцзе. Вдалеке - кажущийся крохотным белый Айленд Пик.

Забрались для акклиматизации на 4800, уже слегка кружится голова и звенит в ушах. На холме вверху - яки в сережках, волосатые, хвостатые, с кудрявыми лбами.

Обедаем беларуской гречкой с мамиными тыквенными семечками. Плюс чай с барбарисом и облепихой - собираем ягоды по пути, на склонах много красных и оранжевых кустов, яки их тоже очень любят.

Во время нашей первой ночевки на 5000 нас обоих одолела горняшка, в совсем легком, но вполне очевидном варианте. Сначала была смешная неадекватность, потом болела голова и немного мутило, аппетит исчез, движения потяжелели. Из-за потери способности мыслить прямолинейно каждое новое действие становилось чем-то вроде квеста. Мысли путались, и чтобы, например, разложить вещи в палатке, требовалось немало усилий, суетливых и даже нервных, от чего я быстро уставала и садилась на пять минут отдышаться и отдохнуть.

Солнце только что село, а вода на ужин в гермомешке уже начала замерзать. А утром у меня не получится даже камнем разбить слой льда в бочке в базовом лагере. Мороз. Воздух фантастический, как и все вокруг - последние лучи солнца на пике и восходящая из-за него луна и фиолетовое небо над этим всем!

Выпили профилактического диакарба, хотя можно было бы обойтись и без него, пожалуй. Спать долго не получалось, сначала тошнота (следующая за любым резким суетливым движением), потом кипячение мятного чая на горелке (надо много пить и расслабляться), потом бегание на улицу пописать (диакарб же действует), потом снова тошнота от пробежек на улицу. А потом долгое лежание и плевание в потолок палатки - уже без надежды на сон, лишь бы немного тело успело отдохнуть и не волноваться (+3 валерианки).

Утром переключились в режим слоумоушена - чтобы резкими движениями не расплескать драгоценную адекватность, которую запросто можно растранжирить на такой высоте.

Возвращаемся в Чукхунг. Обедаем в лодже. Рядом с нами сидит какой-то вроде малаец, тупит в телефон. Пока мы наворачиваем свою картоху и рис, малаец встает, надевает свой маленький рюкзачок, подходит к нашему столу и говорит:

Here is your internet, I don’t need it any more. - и кладет интернетную карточку на 500 MB за 1000 рупий на стол. Мы слегка теряемся от неожиданности (интернет тут вещь драгоценная, так просто им не разбрасываются) и наконец, когда малаец уже развернулся и приблизился к двери, чтобы выйти, кричим ему вслед:
Thank you so much, where are you are going now (тут как бы вежливо у всех расспрашивать об их маршруте). Малаец неспеша оборачивается и, глядя на нас из под-лобья, сурово отвечает:
Lhotse. South Face… и выходит из столовой. Мы сначала потеряли дар речи от крутости этого парня, потом только неспеша до нас дошло, что с нами случилась групповая слуховая галлюцинация и сказал он что-нибудь вроде “Lobuche, South”.

Кстати, сегодня был день рождения Гагарина и Гималаи подарили ему огненный закат над той самой южной стеной Лхоцзе.